Целующаяся Луна

Once there, Rhea did grip Susan’s arm. Then, with her other hand, she pointed to the bright silver disc hanging over the top of the Cöos. / “The Kissing Moon,” Rhea said. “ ‘Tis midsummer.” — А вот на крыльце Риа сжала запястье Сюзан. А второй рукой указала на яркий серебристый диск, висящий над вершиной Кооса. – Целующаяся Луна. Середина лета. (ТБ 4)

Overhead rode the moon, the shadows on its bright skin sketching the faces of lovers kissing… if you believed the ordinary fools below, that was. The ordinary fools below saw a different face or set of faces in each full moon, but the hag knew there was only one—the face of the Demon. The face of death. — Над головой плыла луна, тени на ее сверкающей поверхности складывались в лица целующихся влюбленных… если верить дуракам, что жили внизу. Обычные люди видели разные лица или лицо каждое полнолуние, но старая карга знала, что лицо на луне только одно – лицо демона, лицо смерти. Она же давно не чувствовала себя такой живой. (ТБ 4)

In the night sky, Kissing Moon had waned and Peddler’s Moon had made its first thin appearance. The days were bright and warm; even the oldtimers admitted it was one of the most beautiful summers in memory. — В ночном небе Целующаяся Луна завершила свой путь, народилась новая луна, Мешочная. Дни стояли ясные и теплые, даже старожилы не помнили такого чудесного лета. (ТБ 4)

Roy Depape reached it three nights before the Peddler’s Moon—called Late-summer’s Moon by some—came full, and left it a day later. — Рой Дипейп добрался до него за три ночи до того, как Мешочная Луна (так некоторые называли последнюю луну лета) полностью округлилась, а уехал на следующий день. (ТБ 4)

They waited, and not twenty minutes later the Peddler’s Moon rose above the horizon—a perfect summer moon, huge and orange. It loomed in the darkening violet swim of the sky like a crashing planet. On its face, as clear as anyone had ever seen it, was the Peddler, he who came out of Nones with his sackful of squealing souls. A hunched figure made of smudged shadows with a pack clearly visible over one cringing shoulder. Behind it, the orange light seemed to flame like hellfire. — Они подождали, и не прошло и двадцати минут: как из-за горизонта поднялась Мешочная Луна… идеальная летняя луна, огромная и оранжевая. Она величественно плыла по темно-фиолетовому бархату неба. А на ее поверхности отчетливо виднелся Мешочник, который только что вылез из Нонеса с мешком, набитым верещащими душами. Они ясно видели его согбенную фигуру с заброшенным на плечо мешком. А лунный диск, казалось, окрашивался отсветами адского пламени. (ТБ 4)

Rhea’s hut, its stone walls and the cracked guijarros of its roof slimed with moss, huddled on the last hill of the Cöos. Beyond it was a magnificent view northwest—the Bad Grass, the desert, Hanging Rock, Eyebolt Canyon… — Хижина Риа, с каменными стенами и поросшей мхом крышей, притулилась у вершины последнего холма Кооса. С нее открывался прекрасный вид на северо-западную равнину: Плохую Траву, пустыню, Скалу Висельников, каньон Молнии… (ТБ 4)

They met in the willow grove, in several of the abandoned boathouses which stood crumbling at the northern hook of the bay, in a herder’s hut far out in the desolation of the Cöos, in an abandoned squatter’s shack hidden in the Bad Grass. — Они встречались в ивовой роще, в пустующих сараях на северной оконечности бухты, в хижине овцевода на отдальнных окраинах запустелого Кооса, в заброшенной лачуге сквоттера в Плохой Траве. (ТБ 4)

A perfect disc of silver—the Kissing Moon, as it was called in Full Earth—hung above the ragged hill five miles east of Hambry and ten miles south of Eyebolt Canyon. Below the hill the late summer heat still held, suffocating even two hours after sundown, but atop the Cöos, it was as if Reap had already come, with its strong breezes and frost-pinched air. For the woman who lived here with no company but a snake and one old mutie cat, it was to be a long night. — Идеальный серебряный диск, Целующаяся Луна, как ее звали на Полную Землю, висела над изъеденным ветром, лишенным растительности холмом, что высился в пяти милях к востоку от Хэмбри и в десяти милях к югу от каньона Молнии. Под холмом еще стояла жара позднего лета, удушливая даже через два часа после захода солнца, но на вершине Кооса уже миновала пора жатвы, и резкий ветер бросал в лицо порывы холодного воздуха. Женщине, которая жила на холме в компании старого кота-мутанта и змеи, предстояла долгая ночь. (ТБ 4)

On the hill of the Cöos, Rhea drew back from the glass, spitting curses in a voice so low and harsh that she sounded like her own snake. — На холме Коос Риа отпрянула от хрустального шара, изрыгая проклятия низким и скрипучим голосом, шипя словно змея. (ТБ 4)

It was the Cöos, the old witch-woman, and although her face was pocked with sores and her eyes sunk so deep in their sockets they could barely be seen, she gave off a peculiar sense of vitality. — То была ведьма с Кооса, и хотя лицо ее покрывали язвы, а глаза запали так глубоко, что едва виднелись в глазницах, она буквально лучилась энергией, губы ее ярко алели, словно она только что наелась зимней вишни. (ТБ 4)